Я - Маргоша. 24 серия
24 серия
Минут через пять-десять раздается стук в дверь и на пороге возникает Эльвира. Я как раз успел пересчитать пачки и сложить их назад в конверт. При виде Мокрицкой беру пакет двумя руками и поднимаю его вверх, демонстрируя наполненность. Когда она подходит совсем близко, кладу пакет на стол:
- Вот, спасибо тебе, Эльвир, огромное! Держи.
Та почти шепчет:
- Ну, слава богу. Марго, честное слово, чуть не поседела!
- Мы все, здесь, чуть не поседели.
Вижу, как Мокрицкая приоткрывает конверт и заглядывает внутрь. Сомневается, что ли? Тыкаю пальцем в конверт:
- Там, как в аптеке. Три раза пересчитывала!
Эльвира все равно лезет внутрь.
- Деньги, такая штука, не помешает и в четвертый.
Достает заклеенную пачку пятисотрублевок и, загнув край, отпускает, прослушивая шелест бумажек.
- Здесь все верно.
Откладывает ее в сторону. Аналогичный фокус проделывает со следующей пачкой:
- Здесь тоже.
Ошарашено смотрю на нее:
- Ты что делаешь?
- Как что? Пересчитываю.
За пятисотенными, идут заклеенные пачки с тысячными. Целых три - триста тысяч. Когда она принимается за четвертую пачку, не выдерживаю:
- Как пересчитываешь? В смысле?
Эльвира замирает:
- Не мешай! Сбилась...
Ну, вообще... Никогда такого не видел.
- Ха!
- Здесь тоже верно.
- Слушай, подожди, ты что, можешь вот так просто, на слух?
- Маргарита Александровна, поработайте с мое!
Она шелестит очередной пятисотенной пачкой - еще 50 тысяч. Я балдею.
***
В 9.15 собираемся на кухне «пить кофе». Вернее, мы с Валиком пьем, а Зима стоит в дверях, одной рукой упершись в косяк, а другую, засунув в карман. И рассказывает нам о своем духовном перерождении после пережитых потрясений. Свою речь он заканчивает патетически и его можно понять:
- В общем, я проснулся на следующий день другим человеком.
Валик, видимо тем вечером тоже родившийся заново, правда таким же трусливым, что и прежде, поддакивает:
- Еще бы, такой камень с души.
Зимовский продолжает:
- Угу. Практически надгробный! Короче, Барракуда сказал, что он никаких претензий к нам больше не имеет. И, кстати, зазывал в гости.
У меня даже кофе не в то горло идет. Уж лучше вы к нам! Усмехнувшись, отрицательно качаю головой. Валик со мной солидарен:
- Бегу и спотыкаюсь! Ага.
Хочу внести свои пять копеек в разговор и, раскачивая чашкой, как дирижерской палочкой, вешаю ребятам лапшу на уши:
- Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Я сегодня вечерком, тогда, брякну Гоше, обрадую его.
А потом прячусь в чашку, отхлебывая приличную порцию. Зимовский тут же оживает и обрадовано разворачивается в мою сторону:
- Кстати, привет передавай!
Кривошеин его поддерживает:
- А, да!
- Обязательно.
Антон вдруг оглядывается по сторонам. И я чуть напрягаюсь - уже привык, что за этим следует какая-нибудь каверза.
- А! Марго... Я хотел тебе... просто, сказать...
Мнется как школьник перед учителем, засунув руки в карманы. Да, нет, вроде, новой подлянки не ожидается. Смотрю на него и жду продолжения. Антон сокрушенно вздыхает:
- Ну.. В общем, вся эта история с Гальяновым - это действительно я.
Ухмыляюсь и опускаю голову. У нас сегодня утро откровений? С чего бы это? Может и правда Антоша переродился? Что-то не верится... Cмотрю ему в глаза - ну что ж, откровение за откровение.
- Удивил... Кстати, бащ на баш. Твое красивое увольнение - это мой креатив.
Оба улыбаемся друг другу, как старые друзья. Только я уже не такая дура, как раньше. В смысле, дурак.
Антон кивает, вторя моим словам:
- Ну, да.
Для него, естественно, это тоже не секрет. А Валик на нас смотрит в прострации, совершенно не понимая о чем мы. Смешно так. Зима продолжает:
- Ход с розой это было сильно!
Молча, отпиваю из чашки. Не хватало еще Зимовского хвалить за его подлянки. Перетопчется. Обалдевший Валик, наслушавшись нас, пытается сьюморить:
- А я Кеннеди убил. Ха!
Вот молодец, молодец. Попал в струю, юморист недоделанный. Разрядил обстановку, называется. Чуть ли не давлюсь от смеха, за творчество нашего Петросяна. Антон цыкает на него:
- Так, юноша, ты даже если таракана убьешь, две недели валерьянку будешь пить.
Общий смех подводит черту под ушедшими переживаниями. Антон вновь оборачивается ко мне:
- Ну, что, ничья?
- Ничья! - и добавляю. - Только без пенальти!
Скрепляем перемирие крепким рукопожатием и даже приобнимаем друг друга.
- ОК!
***
Не торопясь возвращаюсь к себе в кабинет и, пока иду по холлу среди снующих сотрудников, пытаюсь разглядеть через открытую дверь и жалюзи калугинского кабинета - здесь он или нет. Пора нам мириться. По крайней мере, за компом его нет. Делаю несколько шагов в сторону открытой двери и заглядываю внутрь. Здесь! Стоит с какими - то бумагами в углу, напротив стола с компьютером, потому и не видно. Морально готовлюсь к разговору и извинениям. Хочется найти убедительные слова. Он должен понять - это же все стечение обстоятельств! Вздохнув, начинаю:
- Привет, работаешь?
Калугин стоит ко мне спиной и, кажется, не собирается разговаривать.
- Да, на работе люди обычно работают.
Стою, смущенно опустив глаза - мне стыдно и неудобно, что так получилось. Я понимаю - с друзьями так не поступают... Но мне очень хочется помириться, очень.
- Я хотела поговорить с тобой, Андрей.
- Извините Маргарита Александровна у меня сейчас просто аврал.
Понимаю, обиделся. Но лучше поговорить не откладывая, и поставить все точки над i. Оборачиваюсь назад, в дверной проем, а потом решительно захожу внутрь и прикрываю дверь в кабинет, отсекая нас от посторонних глаз и ушей. Потом подхожу поближе, пока не утыкаюсь в напряженную спину.
- И что? Даже минуты не найдешь, да?
Калугин отбрасывает свои листки и разворачивается:
- Я вас внимательно слушаю!
Ужасно, но я не могу ему ничего толком рассказать. Одно тянет за собой другое. И деньги, которые мы взяли у Эльвиры, по-большому счету криминал. Здесь в редакции у каждой чайной ложки уши и если дойдет до Наумыча - мало не покажется всем! Пытаюсь хоть как-то объясниться. И перво-наперво про бедлам, что он застал в квартире:
- Андрей, я понимаю, как это выглядело со стороны, но поверь мне - мы просто смотрели футбол.
- Это я уже слышал, дальше что?
Поджимаю губы и отвожу глаза. И молчу... Не понимаю... - это же главное на что он мог обидеться!? Калуга повторяет:
- Дальше то что?
Дальше, дальше... Я растеряно начинаю метаться - то иду к двери, потом возвращаюсь. Говорить или нет?
- Андрей, понимаешь, я не могу тебе всего объяснить! Тут замешаны люди, компрометировать которых я не имею права! Вот и все!
- А ничего не надо объяснять, все и так понятно - вы смотрели футбол со своими лучшими друзьями!
Он обвиняюще на меня смотрит, и я от этого взгляда ежусь. Андрюх, ну какой же ты упертый! Какой блин с друзьями! Если кто в этом гадюшнике и может быть моим другом, то только ты! После нескольких секунд молчания, пытаюсь сделать новый заход:
- Андрей ... Да, я кинула тебя с ужином. Но, поверь, на это были причины.
- А, да и это я помню. Конечно, у вас были проблемы с подругой, она была очень взволнована.
Да я уже тысячу раз казнил себя за это вранье. Но, по-другому, нельзя было, неужели не понятно! Да, ляпнул неудачно, сознаюсь. Отвожу глаза в сторону - возразить мне нечего, а внятных аргументов в голову не приходит. А он продолжает долбить мне по башке своими обвинениями и с каждой секундой мне становится хуже и хуже.
- Вам ее надо было очень успокоить, но при этом, как я понимаю, с двумя полуголыми мужиками.
Он засовывает одну руку в карман, а второй размахивает передо мной, помогая себе в обвинительной речи... Я слежу за этой мотающейся рукой и у меня только одна мысль колотится в голове - ну почему, почему он все время говорит «вы».
Я совершенно потерян, мне нечего сказать на его обвинения и я лишь стою перед ним, безвольно опустив руки. Ну, убей меня теперь, что ли. Я же уже повинился, чего без конца мучить то?
- Андрей, ты все неправильно понял!
- Я все правильно понял! У меня есть глаза, я все видел.
Мне обидно, что он так категоричен. Может ему нужно время? Я сделал первый шаг, готов сделать второй, третий. Калугин, поворачивается ко мне спиной:
- А сейчас Маргарита Александровна, извините, но у меня очень много работы.
Проглотив разочарование и обиду, разворачиваюсь и, открыв дверь, убираюсь восвояси.
***
Вернувшись в свой кабинет, не могу себе найти места, снова и снова прокручиваю в голове наш с Калугой разговор. Подхожу к раскрытым жалюзи, прикрывающим стеклянную стену кабинета, и пытаюсь рассмотреть сквозь них работающего Андрея. Как же мне не нравится, что мы поссорились. Вновь и вновь пытаюсь найти выход из ситуации, вновь и вновь пытаюсь найти аргументы в свое оправдание. На самом деле он один, но Калуге же этого не объяснишь...
Для меня Гошины приоритеты гораздо важнее, чем приоритеты Марго! Победа над Барракудой, да еще с футболом и старыми друзьями для Гоши, куда важнее, чем сто обедов с Калугой для Марго. И, честно говоря, даже важнее, чем бабская дружба с мужиком... Пока брожу по кабинету, все эти мысли проносятся у меня в голове. Меня раздирает на части - что же я за урод такой, Гоша - Марго, Марго - Гоша, Гоша - Марго... Так, все... Решено... Нужно попытаться еще раз поговорить с Андрюхой, более откровенно. Он должен понять, что это как тогда, с Гальяно - видимость, фикция. И это не повод разрушать нашу дружбу....
Нет, стоп - машина! О чем это я? Я Гоша или как? Надо забить на Калугу и заняться делом! С этим Ромео все понятно - баба продинамила и мужик пошел на принцип. Ну и прекрасно, так держать! У Гоши тоже есть принципы.
Так и брожу, сложив руки на груди, туда-сюда по кабинету, бросая взгляды в открытую дверь И наконец усаживаюсь прямо на стол. Блин, я сейчас сдохну от такого стресса...
Снова вскакиваю. Хватит мозги себе полоскать, нужно действовать. Наконец, собираюсь с духом и решительно иду через холл в кабинет Калугина. Он копошится у полок в поисках каких-то бумажек.
- Андрей!
Калуга оборачивается, а потом снова утыкается в бумажки:
- Да? Что еще?
- Слушай, ну я так не могу, давай куда-нибудь сходим, посидим и нормально поговорим, спокойно.
Ну, давай, у нас же есть в этом положительный опыт! Он смотрит в свою папку с бумагами и, не поднимая глаз, бурчит:
- Мы обо всем уже поговорили Маргарита Александровна.
Блин, да что ж такое то. Ну, почему поговорить-то нельзя?
- Нет, не поговорили. Давай сходим, выпьем ...
Калугин усмехается и отрицательно качает головой:
- Я не пью на работе.
Вот упертый. Я уже созрел сдать всех - себя, Эльвиру, Зимовского, Кривошеина. Мне очень важно до тебя достучаться Андрюха. Надеюсь, потом, ты не отвернешься от меня, и не сдашь Егорову с потрохами... Я его прошу:
- Ну, тогда кофе. Мне нужно с тобой обсудить очень личный момент, очень важно.
C надеждой смотрю на него - ведь ты же всегда был таким понимающим, тонким, готовым идти навстречу. Ну, сделай хоть один шажок в мою сторону, а? Но Калугин продолжает меня игнорировать и демонстративно смотрит в папку:
- О нет, мой начальник запрещает мне смешивать личное с производственным.
Блин, все мои слова изворачивает против меня же. Но я буду терпелив - его никогда не останавливали все мои редуты - все это чушь с запрещениями. Я уже готов открыть рот и напомнить ему про Гальяно, но наш разговор прерывает стук в дверь и на пороге появляется Егорова. Черти ее принесли, не иначе. Оба смотрим на нее - вот корова, вырядилась, словно пришла не в издательство, а в бордель устраиваться на работу. Плечи обнажены так, что сиськи, чуть ли не наружу вываливаются, и сама вся кудрявая, словно пудель... Да еще, как бы невзначай, оттягивает лямку платья вниз.
- Ой, извините, я не помешала?
Вижу, как Калуга прямо расцветает в улыбке. Аж слюни текут. Тьфу! Еще раздень ее здесь, тебе ж, наверно, не в первой... Хотя уже и снимать-то нечего... Капец, все мужики одинаковые! Чувствую себя, в своей закрытой по уши блузке с длинными рукавами - чопорным синим чулком. И хочется побыстрей убраться к себе в кабинет. Ладно, раз ты такой занятой, не буду тебе мешать, попробую договорить вечером. Иду к выходу, но торможу - любопытно, все-таки, зачем эта фря к нему приперлась. По делу или так потрендеть... Тем более, что Андрей Николаевич у нас сегодня дюже занятой.
- Да нет, - говорю, - ради бога.
Особенно противно, с какой радостью Калуга внимает Наташиному щебету. Прямо из штанов выпрыгивает, ловя каждое слово.
- Ты знаешь, Андрей, я собралась в суши - бар, ты не хочешь мне компанию составить?
- С большим удовольствием! Тем более, что нужно сделать перерыв - от этой работы уже мозги кипят.
Вот, говнюк! Резко оборачиваюсь и готов испепелить взглядом этого ловеласа. Для Наташеньки у него время сразу нашлось! Все мне теперь понятно, все его гнилые отмазки - я тут перед ним скачу как коза, а все его слова объясняются лишь одним единственным - он специально не хочет дать мне и шанса объясниться. А зачем? Раз я не побежала к нему как собачка - то все, поезд ушел. И замена у него всегда наготове - вот она, из платья готова вылезти на раз, два, три.
- Ты знаешь, там такие вкусные ролы с лососем, просто ешь и хочется...
Калугин ее перебивает:
- Что ты говоришь, обязательно попробуем, пойдем!
Продолжение на стр. Я - Маргоша. 24 серия (часть 2)
