Я - Маргоша. 6 серия (часть 2)
6 серия (часть 2)
Калугин вдруг отводит глаза.
- Кхм, я тебе должен признаться, это я виноват.
- В смысле?
- Ну, я оставил пару пробных вариантов на столе. Забыл, когда уходил.
Блииин, ну как же так можно то. Но посыпать голову пеплом и ругаться уже бесполезно, и я лишь тяну:
- Ну, Калуга, ну...
- Марго, ну, извини. Я же не думал, что они вот так все возьмут и вывернут.
- Так, стоп-машина, прекратим истерику. Думаем... Просто с ним нужно еще раз перетереть, tet-а-tet.
Андрей сомнительно качает головой.
- Нет, навряд ли.
- Да! Его надо просто продавить. Зимовский..., какой там... у него вообще мыльный пузырь. Бомба, бомба... Откуда у него бомбы?!
- Ну, я не знаю, он говорит, что у него там типа что-то с Гошей. Ты ж слышала.
- Да нет у него ни хрена. Наумыч то за него схватился, потому что обделался со страху.
Вижу, как Егоров выходит из кабинета и направляется мимо нас. Пора реализовывать намеченный план.
- Борис Наумыч!
- Вопрос закрыт.
- Борис Наумыч.
- Закрыт!
Так мы доходим до мужского туалета, за дверью которого он и скрывается. Ну, уж нет, не спрячешься, я ныряю за ним. Егоров стоит возле раковины, а чуть дальше у писсуара пристроился какой-то посторонний мужик. Я ему:
- Так, вышел отсюда. Я что не по-русски сказала?
Наумыч пытается меня урезонить:
- Ты чего с ума сошла, что ли?
Мужик, бросив все свои дела, быстренько удаляется.
- Борис Наумович, это вы с ума сошли!
- А ты контролируй, что сейчас говоришь.
Я то, за базар, как раз отвечаю, в отличие от некоторых.
- Борис Наумович, вы извините, но менять концепцию выпуска в последний момент - это самоубийство.
- Самоубийство - это было закатать себя на обложку журнала!
- Да обложка - это мелочи.
Ну, уж, по крайней мере, не повод менять концепцию номера, точно.
- Мелочи? Это ты называешь мелочи? «МЖ» - это, прежде всего, шикарная обложка. На которой должна быть звезда! Господи, кому я это тысячу раз говорю.
Пытаюсь перегнуть Егорова с другой стороны.
- Ну, мы же с вами разговаривали - надо ломать стереотипы.
- Стереотипы, а не мозги. Если ты решила пропиарить себя, за счет нашего журнала, то этот номер не пройдет!
Господи, как несправедливо! У меня вдруг щиплет глаза. Кажется, я сейчас расплачусь.
- Вы что? Вы что подумали, что я себя?
- А что, есть другой вариант?
- Да я старалась для журнала! Я люблю этот журнал!
- А я? Я, значит, ненавижу, да? Ты неделю всего-навсего работаешь в этом журнале и мне тут басни рассказываешь, как ты его любишь. А я на него, я полжизни на него положил!
Ну, как же он не поймет меня... Я отворачиваюсь, пытаясь спрятать заблестевшие глаза.
- Да и все! Поставим на этом точку. Обложку я оставлю себе на память. И запомни - в редакции главный я! И никакой самодеятельностью я заниматься не позволю. Следующим номером займется Зимовский!
Капец! Полный капец. Ну, ведь понимает, что его понесло не туда, а все равно делает.
- Борис Наумович.
- Все! Все - это восклицательный знак и конец предложения.
Я опускаю голову.
- Понятно. Хорошо. А мне прикажете что делать?
- Ну, для начала, уйти их мужского туалета. И в следующий раз, пойти, как минимум, в женский. Но это я так, совет бывшего начальника.
Наумыч выходит из туалета, а у меня совершенно не остается ни сил, ни желания бороться. Вот, так сразу, бывшего!? Дверь открывается и заходит мужик по своим надобностям, при виде меня он останавливается и ошарашено смотрит по сторонам.
- Чего смотришь? Правильно зашел.
Возвращаюсь в свой кабинет и неожиданно застаю там какого-то постороннего паренька. Или нет, кажется, он устраивается к нам на работу. Тот суетливо поправляет бумажки на моем столе.
- Так. А что это мы здесь делаем?
- Я это... новенький... Николай... Пчелкин.
- Новенький говоришь? А что ты забыл в моем кабинете?
- Мне... справка нужна!
Глазки бегают, чую - врет.
- Какая справка?
- Ну-у-у... о приеме на работу.
У меня на столе? Cтранный парень. Интересно, что же ему тут понадобилось?
- Значит так, новенький, учти на будущее. Первое - главный редактор справок не дает. И второе - в этот кабинет входят только по приглашению. Впитал?
- Впитал.
Сквозь приоткрытую дверь неожиданно врываются крики Зимовского, с кем-то сцепившегося в холле:
- Ты кому тыкаешь сынок!
Вот Галин голос:
- Ребята успокойтесь.
А вот Андрей:
- Слушай ты, придурок! Ты ответишь на мои вопросы.
Я отодвигаю Николая в сторону и спешу на выход:
- Да что ж за день сегодня такой!
Точно, стоят два бойцовых петуха и сверлят друг друга глазами. Антон продолжает вопить:
- Кто здесь придурок? Чихать я хотел на твои вопросы, понял?
Я вклиниваюсь между мужиками.
- Так прекратите, прекратите. Антон!
- Что Антон? Вон, успокой своего фаворита.
Калугин тут же ощетинивается:
- Ты чего несешь?
Я пытаюсь их разнять.
- Андрей, тихо! Что вы как дети, ну!
Калугин снижает тон:
- В общем, разговор у нас с тобой не окончен.
Зимовский все никак не угомонится:
- Всегда, пожалуйста. Имей ввиду - у меня черный пояс по тэквандо.
- Вот и повесся на нем!
Мне, все-таки, удается утащить Андрея в сторону его кабинета. Думаю, там он остынет. Вдогонку нам слышатся последние взбрыки Антона.
- Слышь, ты! Ты у меня завтра будешь бомжей на паспорт фотографировать, понял?
- Конечно, ага.
***
Быть на работе и ни хрена не делать, после отповеди Наумыча, невмоготу, и я уезжаю домой. Вечером, пока Анька готовит ужин, я развлекаю ее своими рассказами о подставе, которую мне устроил Зимовский. Плачусь в жилетку, в общем. Теперь сижу на диване, в своей уже традиционной зелено-синей униформе, и грустно сосу винище. Анюта хлопочет, накрывая на стол, а меня тянет пофилософствовать.
- Слушай, Ань, знаешь, чего я сейчас больше всего хочу?
- Наверно, убить Зимовского?
- Я бы сейчас вырубился недельки на три... Чтобы потом проснуться и оказалось, что все это кошмарный сон, бред.
- Ммм..., ну я тебя понимаю.
- Что ты можешь понимать, Ань, что ты можешь понимать! Если я сам ни хрена не понимаю.
Сомова тащит с кухни тарелку с салатом и ставит ее на стол.
- Я ночью, вообще, когда пытаюсь вдуматься в этот бред, у меня мозги начинают вскипать. Как такое может быть, ну как!? Был мужиком, стал бабой. Ну как такое может быть? Может мне в институт, какой сдаться для опытов?
Сомова тормозит возле меня.
- Гош, ну не говори глупостей. Главное, не анализируй это.
- Почему?
- Потому, что человеческий мозг не в состоянии этого понять. А если будешь себя накручивать, можно вообще... фьють.
- Я, по-моему, уже... фьють.
- Гоша, хватит ныть.
Она идет на кухню и возвращается, неся тарелки с чем-то жареным.
- А что мне Ань остается делать, что? Зимовский рулит, все на его стороне.
Отпиваю вино из бокала... Капец... Сомова садится рядом:
- От кого я это слышу? Ты же сам говорил, что у Зимовского одни амбиции, вместо мозгов. А ты умный мужик!
Всплеск горечи поднимается откуда-то изнутри и заполняет мой мозг.
- Это Гоша был умный мужик, а я баба. Обычная тупая баба! Тридцать седьмой размер ноги, третий размер груди. Что?
- Слушай, хватит истерить. Тебя вообще хрен поймешь! Я тебе, когда говорю, что ты женщина, ты мне орешь, что ты мужик. Когда я тебе говорю, что нужно действовать как мужик, ты мне орешь, что ты баба! Ты как-нибудь уже определись, а? И вообще дай мне поесть.
Она утыкается в тарелку и начинает наяривать челюстями.
- Ань, извини, просто я уже сам не понимаю кто я такой. Я пытаюсь действовать как Игорь, но они же видят перед собой бабу.
- Гоша, выпей вина, а?
- Да не хочу я! Был мужиком, бутылку мог выпить зараз, ничего, нормально было. А сейчас один-два глотка и все - умерла... Да ты хоть знаешь, что они меня там с Калугой поженили!
- В смысле, поженили?
- Да в издательстве уже даже тараканы шепчутся, что у нас с Калугиным роман.
- Серьезно?
- Нет, это у меня юмор такой.
- Ну, может вы дали повод какой-то.
Я что-то не понял. Это она о чем?
- В смысле?
- Ну, у вас что-нибудь, фьють-фьють было?
Ее жест столь недвусмысленен, что у меня отпадает от шока челюсть. Я что, по ее мнению, гей или как?
- Ань, ты что несешь, ты дура, что ли?
Я вскакиваю с дивана - так меня еще никто не оскорблял. И это - лучшая подруга!
- Ну, слушай, я просто... ну предположила, просто...
- Что ты просто предположила? Ты забыла? У тебя амнезия? Ты забыла кто я такой?
Анька примирительно машет руками:
- Нет, я помню, помню - ты Игорь Ребров.
- Помни, пожалуйста, не забывай, ладно?
Настроение падает еще ниже. Ниже плинтуса. Я поворачиваюсь и делаю шаг в сторону спальни.
- Ты куда, Гош?
- Спать!
- А ужин?
- Спасибо, я сыт.
Иду в спальню и слышу в спину бормотание:
- Блин, весь аппетит испортил. Тебе хорошо, у тебя я есть, а у меня, блин, вместо Гоши, какая-то баба незнакомая... И к тому же истеричка!
Сама дура! Одно фьють-фьють в башке. Я закрываю дверь в спальню, валюсь на кровать и зарываюсь в подушки с головой. Не хочу ни видеть никого, ни слышать.
***
Утром мы с Анькой благополучно миримся. Я даже, чтобы подластиться к Сомовой, опять напяливаю юбку, хоть она ни хрена и не талисман. Когда приезжаю в редакцию, все мои рабочие планы летят в тартарары - в моем кресле восседает с наглым видом Зимовский.
- Так, я не поняла.
- Чего ты не поняла?
- Что ты делаешь в моем кабинете?
- Ну, во-первых, это не твой кабинет, а кабинет Игоря Реброва. А вот кто ты есть на самом деле, Маргарита... простите, не знаю как вас по батющке...
Он встает и как фокусник извлекает откуда-то мой пропавший бумажник и начинает в нем копаться. Вот, жучила навозный, значит, это он украл. А я то всю сумку перерыл. Смотрю на него с откровенным презрением:
- Так это ты?
- Что я?
- Я подумала - потеряла. А ты, как крыса, залез в мой кабинет, более того у тебя хватило наглости залезть в женскую сумку.
- Я еще раз повторяю - это не твой кабинет. А к женским сумкам я вообще не прикасаюсь. Я слишком хорошо воспитан.
- Кто бы сомневался...
Я вдруг вспоминаю, как застал здесь этого... новенького.
- Значит, заслал этого... прыщавого... курьера. Я угадала?
- Я вообще не понимаю, что за бред ты несешь.
Продолжение на стр. Я - Маргоша. 6 серия (часть 3)
