Я - Маргоша. 26 серия

26 серия

Опираясь руками на подлокотники, с усилием отрываю седалище от кресла, обхожу стол и осторожно ползу к выходу - надеюсь, Любимова поймет намек.
- Фу-у-у...
- Может, врача вызвать?
- Не, я уже на ногах... почти.
Привалившись плечом к полкам, отделяющим гостиную от прихожей, стою спиной к Любимовой и жду, когда же она, наконец, свалит.
- Ну, я тогда пойду?
Тру висок:
- Да, да, конечно... Там, в редакции, все нормально?
- Да, все хорошо, не беспокойтесь.
- Угу...
Сжимаю голову руками, и у меня вырывается протяжный стон и вопль отчаяния:
- М-м-м-м-о-о-о-а-а-а-а...
Отсчитываю секунды до момента, когда хлопнет дверь, но вместо этого Галин голос раздается совсем рядом:
- Слушай, если это отравление, то нужно водой с марганцовкой.
- Ага... Я сейчас себе чай зеленый заварю.
Любимова интенсивно кивает, а потом заводит по новому кругу:
- Ну, я пойду?
Когда ж ты, наконец, уберешься?
- Да... спасибо тебе Галь.
Чтобы уж наверняка, провожаю до самой двери. Любимова снова тормозит:
- Я пойду?
Капец.
- Давай.
Открываю входную дверь, выпуская посетительницу:
- До свидания.
Уже в дверях Любимова снова оборачивается и блеет:
- А, Маргарита Александровна...
Господи, я ее сейчас убью! Уперев одну руку в бок, другой тру висок и уже начинаю заводиться:
- Что?
- Вы у нас недавно работает, но... Дело в том, что эти двое могут вам сильно напакостить.
Сама то, давно пакостить перестала? Прислушиваюсь к себе, к пульсации в голове. Походу после Гали опять придется пить виски.
- Ой, я в курсе, спасибо Галь.
- Выздоравливайте, до свидания.
- Пока.
Тяну дверь на себя, пока Галина опять не начала свою волынку и, наконец, захлопываю ее у Любимовой перед носом. Какого хрена приперлась, так я и не понял. Информации - ноль целых, шиш десятых. Наконец-то тишина. Уперев руки в бока, иду к кухне не переставая охать и охать...
- О-о-о-ох... А-а-а-а-а
А потом и дальше - в спальню, валяться с мокрой тряпкой на лбу. И еще пытаться разгадывать тайные замыслы злобных недругов.

***
Через часок заметно легчает и ужасно хочется пожрать. Причем, холодного и кисленького, от которого мутить, точно не будет. И такое счастье в холодильнике, в поддоне, неожиданно обнаруживается. Тащу его в гостиную и вытряхиваю содержимое прямо на газеты на столе. Килограмма три апельсинов, не меньше. Часть из них перекладываю в глубокую тарелку и забираюсь с ней на диван. Прихватив и кухонный нож, нашедшийся поблизости. Великоват, конечно, но вставать с дивана и тащится на кухню за ножом поменьше не хочется...
Наконец - то, благодать божья! Кладу ноги в тапках прямо на стол, сверху устанавливаю тарелку с апельсинами, а потом начинаю ножом кромсать кожуру с них... ломать на сочащиеся дольки... и отправлять в рот одну за одной, одну за одной... А потом...
Слышу, как гремят ключи в дверях, и слышится Анькин голос:
- Фиона, проходи... Привет!
Оборачиваюсь и сквозь полки, удивленно слежу, как Сомова там копошится, а потом идет ко мне. Странно, вроде говорила, что у нее эфир на весь день, а уже и дома, и собаку погуляла.
- Привет
- Чего, витамины ешь?
- Ага, лечусь. А ты чего так рано?
Анька вдруг начинает суетиться возле стола, заглядывать под газеты.
- Да я где-то посеяла записную книжку. Ты не видел?
Ну, здесь на столе ее точно нет.
- Не-а.
- М-м-м... А ты чего такой унылый, голова болит?
- Да нет, вроде отпустило.
- М-м-м... понятно
Анюта снимает сумку с плеча и присаживается на валик кресла.
- Ну, а вид чего такой траурный? На работе проблемы?
- Да, так.
- Ну, Гош, не интригуй, давай говори.
Хотел бы сказать, и даже разеваю рот, как рыба, да сам толком ничего не знаю. Молча, срезаю своим гигантским ножом очередной слой оранжевой шкурки. Сомова фыркает:
- Ну, не хочешь, как хочешь.
- Да Галя приходила.
- Какая Галя
- Любимова из редакции
- И что?
Продолжаю кромсать сочную мякоть.
- Ну и ничего, говорит Зимовский с Мокрицкой, что-то мутят против меня.
- Что именно?
- Не знаю, что именно. Она говорит, что толком не слышала, но что-то серьезное, связанное с документами.
Анька удивленно пожимает плечами.
- Ничего себе и ты так спокойно об этом говоришь?
Ну, а как? Ничего ж конкретного нет. Раздраженно смотрю на подругу:
- А что мне, из пушек палить?
- Из пушек, не из пушек, Гош, но надо же что-то делать!?
Я уже пытался выудить хоть одну дельную мысль из этой информации, но из нуля, увы, ничего, кроме зеро, не получишь.
- Да что, тут, делать... Во-первых, Любимова могла что-то не так услышать.
Кидаю взгляд на Сомову и замолкаю. Cегодня Галина была весь день не своя - с прибабахом по редакции носилась, так что может и со слухом глючило, кто знает.
- Ну, а во-вторых?
- А во-вторых, тот же Зимовский мог ту же самую Галю и подослать!
А что, примеры есть. На память приходит, как Любимова облила меня кофе, а потом сперла блузку... не так уж давно это и было... Но Анюта продолжает сомневаться:
- Зачем, это?
- Кто его поймет, комбинатора этого хренова! Чтобы я метаться начала, глупостей наделала. Не знаю...
- А смысл, какой?
- Слушай Ань, у меня только что прошла башка, ты хочешь, чтобы она у меня еще по поводу Зимовского начала болеть?
Сомова скептически поджимает губы и отводит глаза в сторону.
- Да, недолго длилась ваша баскетбольная дружба.
Какая еще дружба... Скажет тоже.
- Слушай Сомова, съешь апельсин, а?
Протягиваю ей очищенные дольки.
- Не хочу я.
- Не хочешь, тогда ищи свою записную книжку!
Достала уже. Пожрать не даст спокойно. Отправляю очередную половинку себе в рот. Напоминание заставляет Аньку встрепенуться:
- Кстати!
Она тут же вскакивает и отправляется на новые поиски. И что интересно - за мой диван. Ходит у меня за спиной и приборматывает:
- И все равно, Гош, ты будь начеку, ладно? Потому что эту Мокрицкую вашу я не знаю, а вот Зимовский, знаешь, переедет любого, даже не поморщится!
Ха, нашла кого стращать, я этого обмылка вдоль и поперек знаю.
Прежде чем сожрать невостребованный Анькой апельсин изрекаю:
- Ничего, я тоже не мальчик.
Сомова перегибается ко мне через спинку дивана:
- Очень тонкое замечание.
Блин, чуть не подавился!
- Слушай, Сомова!
Выплевываю косточки в кулак. Валила бы уже куда-нибудь побыстрей. Долбит, долбит по мозгам.
- Что?
- Шла бы ты...
Анька за это время успевает обогнуть диван и теперь стоит сбоку от меня.
- Куда?
- На радио!
- А...Спасибо.
Она вещает сумку на плечо, но уйти не торопится. Неожиданно оживает:
- Кстати! Может в ванной?
Она бежит туда, а я угрюмо смотрю ей вслед. Как дятел, ей богу.

***
Слезаю с дивана и вместе с тарелкой недоеденных апельсинов ползу на кухню - не знаю, чтобы еще такое предпринять или сожрать - на душе муторно, а пить вискарь противно. Присаживаюсь, нога на ногу, к кухонному столу и грущу, подперев башку кулаком и тыкая кухонным ножом в половинку апельсина на тарелке. Анькины слова о баскетбольной дружбе заставляют подняться всей мути с глубины души... Вот, что я за урод такой?... И ведь все из-за этого Калуги!
Слышится голос приближающейся Сомовой, семенящей в мою сторону из ванной с трубкой у уха и размахивающей на ходу записной книжкой:
- Да я лечу, лечу. Я просто в пробке застряла. Все, сейчас буду, пока!
Тормозит около меня и трясет своим ежедневником:
- Представляешь, в ванной лежала! Как она туда попала, не понимаю.
Сомова стоит и крутит головой, оглядываясь вокруг, видно проверяет, не забыла ли чего.
- Все я побежала, а то меня сейчас уволят.
Суета меня только раздражает, и я уныло жду, когда останусь в одиночестве. Но удержаться не могу - хочется поделиться и выплакаться.
- Ань!
Сомова чешет нос и подходит ближе:
- Чего?
- Мне так противно!
- Отчего?
Кладу нож на стол и молчу, отведя глаза в сторону. Отчего, отчего... Оттого, что не мужик и не баба, а не поймешь что... Складываю руки на груди и с грустью смотрю на подругу:
- Зачем мне был нужен весь этот цирк?
- Какой цирк, ты о чем?
- Да этот театр, с баскетболом. Это же я перед Калугиным, к Зимовскому в гости напросился.
- Зачем?
- Капец, Сомова, кто у нас тут женщина, ты или я? Что бы приревновал! Зачем же еще?!
Анька, забыв о работе, ухмыляется и, прислонясь плечом к стенке, ждет подробностей:
- Хм... Поздравляю! В нашем полку прибыло. Угу?
- Не ерничай, мне и так хреново.
Сомова картинно вздыхает:
- Я знаю только один рецепт, извини, конечно.
Да я тоже его знаю, но сегодня мне пить невмоготу. Задумчиво уставившись в пятно на столе, отвергаю это предложение:
- Я пить не буду.
Анютин голос отрывает меня от печальных размышлений:
- Что же вы за народ-то такой, мужики, а? Чуть что - сразу бухать!
С сомнением смотрю на нее:
- А что ты мне предлагаешь?
Сомова решительно вскидывает голову и безапелляционно заявляет:
- Я предлагаю тебе ему позвонить!
Не понял. Удивленно смотрю на подругу:
- Кому?
- Ну, Калугину конечно, не Зимовскому же!
Калугину? Я уже сто раз пытался, только он меня ни слышать, ни видеть не желает. У него сейчас только полуголая нимфа на уме. Удивленно хмыкаю:
- И что я ему скажу?
- Ну, это милый мой ты уже сам думай, чего скажешь. Что хочешь, то и говори!
Прячу глаза и бурчу под нос:
- Делать мне больше нечего.
Сомова разводит руки в стороны, а потом машет в мою сторону своей записной книжкой:
- А, ну тогда, сиди и страдай! Все, пока, мне пора.
Как только Анька выходит за дверь и раздается щелчок замка, хватаю мобильник со стола, открываю крышку, и торопливо набираю номер. Калуга отзывается почти сразу, и я торопливо здороваюсь:
- Алло, Андрей!
В трубке слышится его запыхавшийся и какой-то тревожный голос:
- Алле... Да, Марго, прости пожалуйста, я сейчас не могу говорить.
- А что случилось?
- Ну, у меня Алиса потерялась!
- Как, потерялась?
Я уже слез с табуретки и готов бежать куда угодно - искать, спасать. И Алису, и Калугина, и даже Ирину Михайловну.
- Ну, как потерялась, я не знаю, была в торговом центре, теперь потерялась.
Никак не могу въехать:
- Ну, как не знаешь, подожди, разве она не с тобой была?
- Да суть... Марго, мне сейчас некогда, давай потом!
Ясно. Опять со своей свиристелкой где-то тусовался и про ребенка забыл. Я уже снимаю тапки в прихожей и начинаю совать ноги в туфли.
- Где ты, скажи, я приеду!
- Не надо никуда приезжать, если ты хочешь помочь, то лучше, пожалуйста, находись дома, потому что она может к тебе заехать в любой момент.
Вытаскиваю ногу из туфли, оставаясь босиком.
- А, хорошо, ладно, я поняла... Ладно, ты звони, если что, тогда.
- Хорошо... Все давай, я убежал.
- Все давай. Пока, удачи.
Захлопываю мобильник, упираю руки в бока и делаю несколько шагов назад к кухне - мозг просыпается и начинает активно работать.
- Гхм... Капец, веселый денек.

Продолжение на стр. Я - Маргоша. 26 серия (часть 2)

Смотрите так же

Я - Маргоша. 25 серия (часть 2)

Я - Маргоша. 25 серия

Я - Маргоша. 24 серия (часть 4)

Я - Маргоша. 24 серия (часть 3)

Я - Маргоша. 24 серия (часть 2)


Оставьте комментарий

- Имя (обязательное)

- E-Mail (обязательное)