Я - Маргоша. 25 серия (часть 2)
25 серия (часть 2)
Через два часа такси меня привозит в офис. Естественно, сам сесть за руль я не решаюсь и это правильно, потому, что самостоятельно управлять, и то с трудом, сейчас могу только лифтом. Пока поднимаюсь на этаж, рассматриваю себя в зеркало и не узнаю - ну, право, зомби. Бледная, в темных очках, в кроваво-красной блузке и похоронно-черной юбке... Бррр... Встряхиваю копной распущенных волос и тут же морщусь от боли в затылке. Хочется схватиться двумя руками за башку и сжать ее со всей силы. Жаль, портфель мешает, а то бы так и сделал...
Наконец, приезжаю на этаж и выхожу из лифта с полным туманом в голове и рябью перед глазами. На автопилоте киваю каким-то мельтешащим здесь девицам:
- Здрасьте.
И, прижав руку к виску, топаю к своему кабинету. Кто-то невидимый здоровается:
- Добрый день.
Даже не пытаюсь рассмотреть кто это:
- Здрасьте.
Люся, болтающая у себя за стойкой по телефону, поворачивает голову в мою сторону:
- Доброе утро, Маргарита Александровна.
Какой, все-таки, ужасно длинный холл... Мне плохеет с каждой секундой и хочется приткнуться куда-нибудь в уголок. Перекладываю портфель в левую руку, а правой, локтем, опираюсь на секретарскую стойку. Оглядываюсь вокруг. Уфф... Передышка. Голова сама клонится к руке, и я тру висок, разгоняя туман.
- Маргарита Александровна.
- Да, привет, Люся.
Меня откровенно крючит.
- Вам что плохо? Может быть вам помочь, а?
- Все нормально... Работай.
Отрываюсь от стойки и ползу дальше, к своему кабинету. Ох, тяжко мне, тяжко. Задираю голову к потолку и вздыхаю. Кто-то опять здоровается:
- Здравствуйте.
Каждое слово, словно гвоздь в затылок и я опять морщусь:
- Ой... здрасьте.
Так и иду, держась за голову и стараясь не расплескать мозги.
Но дойти до спасительной двери не успеваю - сзади раздается громкий голос Кривошеина:
- Маргарита Александровна!
У него какие -то листки в руках. Наверняка какую-то фигню хочет всучить. Выставляю руку вперед, отстраняя от себя все его бумажки.
- Привет... да.
- Здравствуйте. А... У меня тут есть некоторые соображения. Давайте, мы вчиним сюда про автопати и...
Меня аж всего перекашивает. Ну, прямо, с ног до головы. Это он про что? Сюдавчи... нимпроав... топати... Ни одного слова не понял.
- Так. Стоп - машина... Во-первых, не ори.
- А... а я не ору.
Я его не слушаю, киваю и разворачиваюсь в сторону открытой двери в свой кабинет.
- А во-вторых, потом.
- Что, потом?
- Все, потом.
Захожу внутрь и плотно прикрываю дверь.
***
И двадцати минут не могу просидеть - меня мутит и приходится выползать наружу. Цель понятна - успеть до унитаза, когда начнет выворачивать. А может, если погулять по холлу, по кабинетам, то и не начнет? Но здесь тоже не сладко - народ снует, болтает, суетится. С кухни, еще издали слышатся женские голоса на повышенных тонах, мгновенно отдающиеся в голове новой болью... Эльвирин визг особенно болезненнен:
- Кто бы говорил, гордая нарисовалась! Сама с каким то студентом по подвалам тискается!
Люсин голос, не такой тонкий, как у Мокрицкой, громко пытается перекрыть весь звуковой диапазон, слышимый человеческим ухом.
- Кто тискается, ты чего несешь-то вообще?
- Куры несутся, ясно?
Блин, поубивал бы всех! Нашли время и место. Врываюсь на кухню:
- Так, стоп машина!
Я хриплю почти мужским басом, потом прикладываю руку ко лбу. У меня там, в башке, и так стадо слонопотамов, а тут еще это бабье с воплями.
- Потише нельзя? Разорались, как коровы недоенные, капец какой-то!
Они стоят с широко раскрытыми глазами. Что-то не так? Но мне сейчас не до реверансов - выскакиваю в дверь и спешу туда, куда меня влекут внутренние позывы. Блин, только бы успеть.
***
Унитаз не понадобился, и я возвращаюсь назад в свою келью. Где-то, через полчаса, приходит Любимова со статьей:
- Маргарита Александровна, вот то, что вы просили вчера.
Она отдает свои бумажки мне в руки, а сама перемещается к окну, за мое кресло, за мою спину. Ну, да, вчера просил. Но не сегодня же?! Сегодня то не просил!
Приходится снимать темные очки и таращится в ее бумажки, но сконцентрироваться нет никаких сил. По десять раз перечитываю каждое предложение, и все равно получается бессмыслица. Подняв глаза к потолку, тяжко вздыхаю - вот, за что мне такие мучения?
-О-о-о-ой... Пффф...
Галя испуганно интересуется.
- Что, все так плохо?
Снова цепляю темные очки на нос. Редактор из меня сегодня, ну, никакой.
- Со мной да, а статья вроде бы ничего.
Придерживая бережно голову рукой, пытаюсь все-таки, прочитать, что же там написано. В этой самой статье... Галя нависает надо мной, пытаясь разглядеть, что же я там так долго вычитываю.
- Вы до конца прочитали?
В какой-то степени, в какой-то степени...
- Первый абзац до конца... Полный абзац!
В голосе Любимовой радостное любопытство.
- Что, прихватили вчера лишнего?
- Да, похоже, не лишнего, а паленого! Зимовский, зараза.
- Причем тут Зимовский?
- Да, притом... Нормально же вроде сидели, нет, надо было взять и водку достать.
Меня опять начинает мутить, и я прикрываю рот рукой.
- Странно.
С трудом поворачиваю голову к Галине.
- Что, странно?
- Вы, с Антоном Владимировичем, так тесно...
- Что, тесно?
- Я имею в виду, что после той драки...
Открыв рот, пытаюсь сделать вдох поглубже. Не хватало облевать здесь все.
- Галя-я-я!
- Маргарита Александровна, извините, я лезу не в свое дело.
Я все еще держу ее листки в руках:
- Пффф.. Вот именно!
Просмотрев первую страницу и ничего на ней толком не увидев, отодвигаю в сторону.
- Так что тут у нас со вторым абзацем...
Глаза бегают по строчкам. Бегают и бегают... И не задерживаются. Наконец удается сконцентрироваться и зацепиться за слово. Я включаю главного редактора:
- А что у нас уже инсталляция чрез два «л»?
А может и правда, через два? Замолкаю, а потом прикладываю руку к голове.
- А да, точно, через два. Блин... мозги уже не фурычат совсем.
Галя кидает отличную идею, за которую я тут же цепляюсь.
- Может я лучше, завтра загляну?
- Ой, Галь, давай... давай, до завтра.
Сую ей назад бумажки. С этого и надо было начинать. Полностью поддерживаю:
- Статья, у тебя какая-то длинная.
Галя, мелко кивая головой, уходит, а я откидываюсь назад на спинку кресла и прикрываю глаза.
- О-о-ой! Господи!
***
После обеда, вернее даже после трех часов, на меня нисходит поискать что-нибудь от головной боли. Я уже могу передвигаться, как человек, и смотреть на мир без темных очков. Наверно поэтому разумные мысли и появляются. В холле натыкаюсь на Любимову:
- Слушай, Галь, у тебя нет чего-нибудь от башки, а? А то у меня там слоны подрались.
Та лезет в сумку на плече.
- Я сейчас посмотрю.
Мученически шевелю головой из стороны и смотрю на потолок - не работа, а прямо какие-то страдания.
- Вот держи, можно сразу две.
- Ой, спасибо большое
Кручу в руках облатку с таблетками и изрекаю самое, наверно, мудрое, за последние несколько часов:
- Пойду-ка я домой, пока не окочурилась.
Галя вперив сосредоточенный взгляд куда-то в сторону, в сторону кабинета Зимовского, вдруг вещает:
- Правильно! Правильно, Маргарита Александровна, здоровье дороже.
Да еще пальчиком грозит в пространство. Странная она сегодня. Я лишь вздыхаю:
- М-м-м... Галочка, здоровье - бесценно.
И иду к себе в кабинет, собираться и вызывать такси.
***
Наконец добираюсь до дома. Гремя ключами, открываю входную дверь и заползаю внутрь с кряхтением и стонами. Тащу в руках и сумку, и портфель тяжеленный... Вот, на хрена я его все время таскаю, спрашивается? Сумка понятно, без нее никуда, а вот портфель? Только голова сильней болит... Все это хозяйство ставлю на обувной ящик.
- Ой, башка моя, башка.
Сбрасываю с ног туфли, влезаю в гошкины тапки и шлепаю на кухню.
- Капец... клиника.
Аньки нет, и Фионы нет - значит, гуляют вместе и мне страдать в одиночестве. Бросив ключи на стол, хватаюсь за бутылку виски с рюмкой на кухонном столике и, шаркая тапками по полу, ковыляю в гостиную. Будем лечиться старым дедовским способом. Зависнув возле кресла, подношу горлышко бутылки к носу и нюхаю. Как же не хочется пить! Сморщившись, отхлебываю прямо из горла и, набрав полный рот жидкости, пытаюсь это все проглотить. Корчась и тряся в воздухе рукой, в помощь своим усилиям. Наконец удается... Блин, сейчас назад пойдет. Прикрыв рот ладонью, плюхаюсь в кресло.
- Ой!
Меня всего передергивает, заставляя зажмуриться. Ну и гадость!
- Ой, твою бабушку!
Если что и выходит назад, то только отрыжка, и я прикрываю рот рукой. Фу-у-у, Маргарита Александровна, как в дешевом кабаке право... А еще приличная женщина... Теперь бы чего холодненького к башке приложить. Ледику какого-нибудь или сарделек мороженных с пельменями. Оставив виски в комнате, иду в ванну, стаскиваю висящее тут на крючке полотенце и, намочив его под холодной струей, отправляюсь валяться и прикладывать ко лбу и вискам живительную прохладу. Наслаждаться приходится недолго - трезвон во входную дверь заставляет застонать и открыть глаза.
- Ань, ну ключ же есть, а?
Никакого сочувствия к страдающему человеку. Звонит и звонит.
- Ой, капец!
Приходиться вставать и идти открывать. Тащусь через гостиную, сжав виски двумя руками, и ною:
- Капец, а-а-а... Да иду, я иду... Ох, давно мне так хреново не было... С-с-с-с
Распахиваю, не глядя, дверь. Да что ж такое-то! Отстанет она от меня сегодня или нет? Куда ни плюнь - всюду Любимова.
- Можно?
Как же хочется сказать «Нельзя!».
- Заходи.
Отступаю в сторону, морщась и давя пальцами на висок. Галя, все-таки, заходит и прикрывает за собой дверь.
- Галь, только не говори, что в редакции что-то случилось.
Опять туда ехать и что-то делать я просто не переживу. Галя с серьезным видом рушит мои последние надежды на спокойную жизнь.
- Нет, но может!
Сжимаю несчастную мою голову обеими руками и в отчаянии буквально воплю:
- Ой, Галь!
И иду в гостиную.
- Давай завтра, меня уже нет!
Слышу, как она семенит позади меня и продолжает долдонить:
- Марго, я все понимаю, но дело в том, что я случайно в офисе подслушала разговор Зимовского с Мокрицкой.
Плюхаюсь в кресло, и откидываюсь назад, закрыв глаза и запрокинув голову. Опять контра что-то замышляет. Помереть и то не дадут спокойно.
- И что?
Любимова усаживается напротив меня.
- И, по-моему, они хотят тебя серьезно подставить!
Наконец, до меня доходит, что речь идет о каких-то новых каверзах и я сажусь прямо, держась за голову и прищурившись.
- В смысле?
- Причем подставить, еще мягко сказано.
Мягко, твердо... Какой-то кисель. Качаю головой:
- Галь, что-то я не очень понимаю.
- Ну, я услышала, как Антон разговаривал с Эльвирой.
- Я поняла, что Болек и Лелек... Что конкретно они говорили?
Сжимаю руками виски, щурю глаза, отгоняя боль, и пытаюсь разобраться с уровнем угрозы. Любимова, чуть помедлив, выдает:
- Они говорили про какие-то бумаги.
Блин, так и буду из нее вытягивать в час по чайной ложке?
- Какие бумаги?
- Ну, я не все расслышала. Там было очень шумно.
Капец. Где там? И хоть бы два слова конкретики. От перенапряжения в мозгах впору получить короткое замыкание. Закрываю лицо руками и сгибаюсь со стоном пополам.
- О-о-ой!
Волосы спадают вперед, полностью скрывая лицо и руки. Вот так бы сидел и сидел.
- Маргарита Александровна, вы так не переживайте, их еще можно остановить.
Господи, какую же ахинею она несет... Кого остановить и за что? За бумагу в шумном месте? Со всхлипом выпрямляюсь и убираю волосы с лица:
- Да я не об этом, Галя. Мне хреново, понимаешь, то ли отравление, то ли что.
- Маргарита Александровна...
- Галь хватит выкать, а?
- Извини, я хотела тебя предупредить. Я звонила, ты трубку не берешь.
- Да, да, спасибо. Спасибо тебе Галь.
Продолжение на стр. Я - Маргоша. 26 серия
