Я - Маргоша. 24 серия (часть 4)
24 серия (часть 4)
Мы выпиваем по рюмке водки, не закусывая, и синхронно морщимся. Тем более, что «Бостон» за это время дважды успел закинуть мяч. Я не выдерживаю:
- Ну, капец. Ну, вот как так можно? Ну, вот только ж ушли в отрыв и все... сначала начинать, что ли?
Краем глаза замечаю, как Зима снова хватается за бутылку и пытается налит в рюмки.
- Ну, что...
Не отрываясь от экрана, прикрываю свою стопку.
- Нет, все... Я все, все.
- Ну, чуток, по последней.
Выставляю протестуще руку:
- Нет, нет.
- Ну, половинку?
Урезонить этого алкаша не успеваю - у меня вдруг начинает наяривать телефон в кармане джинсов. Доставать неудобно и приходится вставать. Звонит Сомова и я, оглянувшись на Антона, отхожу в сторонку:
- Алло, Ань.
- Гош, ты где? Ты на работе? Тебя сегодня вообще-то домой ждать?
- Да нет, нет, конечно, приеду. Я в гостях.
- В каких еще гостях? Опять пиво с водкой с друганами хлещешь?
- Ага.
- Ну, ладно, долго не засиживайся. Зайди там, в магазин, по пути. У нас сливки кончились к кофе.
- Чего, сливки? Сливки я куплю, да.
- Смотри там, осторожней.
- Да, все, давай!
Закрываю крышку мобильника, засовывает его назад в карман, и возвращаюсь на свое место. Антон бубнит:
- Ну, чего, давай накатим...
И сразу кивает на экран:
- Ты видела это? Нет?
Видел, конечно, карусель завертелась знатная! Я в отпаде:
- Да, слушай, вообще... Ну, ребята давайте.
Зима поднимает свою стопку и смотрит на меня выжидающе. На автомате беру свою и чокаюсь. Блин, это же водка! Сказал же, что не буду больше.
- Так, Зимовский!
Он пялится в экран не отрываясь и только мычит:
- М-м-м.
Смотрю на него и никак не пойму - случайно это все или специально.
- Ты что, решил меня споить?
- Ты чего, я ж тебе половинку, как ты и просила.
Ухмыляюсь - я, ничего не просил, это точно. Может у этого гамадрила под водочку сексуальные фантазии разыгрались?
- Да-а-а? А ты там себе ничего не придумал?
- Маргарита Александровна, не надо грязи.
Ладно, ладно... За «Юта Джаз» и Кириленко пол рюмочки можно.
- Шутка.
Чокаемся. В голове легкий туман и меня тянет на признания:
- Вообще-то, раньше, я могла очень много выпить.
- А потом, что?
- А потом с организмом случилась... фигня такая.
Он смотрит на меня.
- В смысле?
Я уже и не рад своей болтливости.
- Не бери в голову, поехали!
Чокаемся в третий раз, смотрим, друг на друга, дарим бесплатные улыбки и я, наконец, опрокидываю стопку в себя, до дна. Потом морщусь - из Перми, не из Перми, а пьется так себе, врет Зимовский. Прикладываю руку к губам - под водку огурчик нужен или селедочка, а не это сушеное дерьмо - чипсы. И мы снова погружаемся в баскетбольное действо.
- А... Пошел, пошел, пошел же..
- Оп... Давай, давай, давай... Вот молодца!
- Молодца, да... Молодец, могут ведь
***
Через пятнадцать минут я вдруг сознанию, что совершенно потерял нить игры... И куда-то каждую минуту проваливаюсь, глубже и глубже... Даже какие-то сны начали сниться... Блин, зачем я пил эту водку?! Веки словно пудовые гири - поднять их совершенно невозможно... Где я? В ушах глухой шум со всплесками криков и оваций. Я даже сесть, как следует, не могу - сразу заваливаюсь назад, на что-то мягкое. Где-то рядом зудит голос Зимовского:
- Нет, ну мне было всегда интересно, как они умудряются за один матч больше сотни набрать, а?
Баскетбол, что ли? Пытаюсь приподняться и кое-как сесть.
- Наши бегают, бегают, носятся, носятся, а на табло 65:72.
Открыть глаза не получается, с усилием тяну руку вверх и провожу ладонью по лицу... и по волосам. Господи, что со мной. Сплошной туман и ни одной связной мысли. Только спать! Слышу над ухом:
- Да?
Мне... пора... домой... С трудом приглаживаю волосы... Вот и причесался... Пытаюсь посмотреть на Антона, но он какой-то неправильный... Расплывшийся как..., как... Выдыхаю:
- Слушай...
- Марго, может, ты приляжешь, а?
- Не, мне уже домой, все.
Пытаюсь подняться и тут же заваливаюсь назад.
- А, давай, еще по одной, на посошок? И все, давай!
В моей руке оказывается наполненная стопка. Ха! Да я ее не удержу, блин. Бормочу:
- Не-е, отказать.
- Че?
Язык совершенно не слушается. Мотаю головой:
- Что за водка такая?
В ухо опять зудит голос Антона:
- Нормальная водка... Чего ты наговариваешь, Марго?
Что ж такое то - ни руки не поднять, ни глаза открыть. Как полено, епрст.
- Из одной бутылки пьем, ну, давай, давай, поехали.
Слышу звон, но не могу даже пошевелиться. Чего-то мне никогда так плохо раньше не было, никогда... Даже дышать не могу. Пытаюсь сказать про такси.
- Т..с... мне вызови.
- Естественно... Слушай Марго, я чего подумал. Я же, как-никак, твой зам.
А... работа... А кто такая Марго? Приоткрываю глаз, но сфокусировать его на Антоне не могу. Блин, сейчас слюни закапают... Поднимаю руку и вытираю рот ладонью. Вот уж развезло Игорька, так развезло.
- Ты можешь завтра расслабиться, не приходить на работу. А я кое-какие вопросы сам порешаю. Угу?
Какая-то абра-кадабра... Расслабиться? Это хорошо. С трудом шепчу:
- Серьезно?
Дергаю головой, и она откидывается куда-то назад, отдаваясь болью в затылке. Морщусь и кусаю губы. Сбоку доносится:
- Естественно.
Что естественно, то не стыдно. О чем я? Отворачиваюсь в сторону и опять вытираю рот. Походу меня сейчас вырвет. На воздух надо! Зима опять зудит, вот комар, блин:
- Ты мне только чиркани в одной бумажке и все.
Его голос отдаляется. Ничего не понимаю и бормочу:
- Чего, чиркани?
Пытаюсь сесть по прямее, опрокидываюсь назад на спинку дивана и сознание уплывает почти окончательно. Антоха Игорька не бросит... Не в такие передряги мы с ним попадали... Сквозь сон мне доносятся какие-то звуки:
- Подпись поставь, а я завтра все вопросы сам решу. Э-э-э... не спать. Не спать, не спать.
Меня кто-то берет ладонью за затылок и куда-то тащит вверх.
- Поднимаемся, поднимаемся.
Пытаюсь открыть глаза и рот. Но ни говорить, ни видеть я сейчас не в силах. Хоть на кусочки режь. Чувствую, как меня стараются посадить ровнее. Я не возражаю.
- Во-о-от, берем ручечку. Вот, так!
Кто-то забирает из моей руки стопку и вставляет на ее место авторучку... потом чьи-то руки бережно приобнимают меня и не дают упасть.
- Вот здесь, распишись и все.
Склоняюсь над столом и, приоткрыв глаз, вывожу подпись. Ребров он и в Африке Ребров... На этом мои силы иссякают и я начинаю заваливаться на бок.
- А, тихо, тихо, тихо...
Еле сижу, обвиснув всеми конечностями, и шепчу:
- Антон, спасибо тебе большое.
- Какой вопрос. Поднимаемся, поднимаемся... такси нас ждет
Такси это хорошо. Меня тянут вверх и устанавливают на две конечности. Стоп-машина, я на двух не могу. Провожу рукой по лицу, пытаясь прогнать сонливость.
- Сумочку берем. Все домой, баиниьки, баиньки.
Чувствую в руке ручку от какой-то сумки и цепляюсь за нее. Мы идем, и я даже переставляю ноги. Сам! Меня сейчас интересует только один вопрос:
- Такси уже пришло?
- Ты уже спрашивала, все.
Повиснув на чьем-то плече, я сплю все время, пока спускаемся в лифте. А потом снова идем, а потом снова едем, а потом снова идем. Дверь в подъезд открывается, и кто-то подталкивает меня внутрь.
- Ну, дальше сама доберешься.
Гоша, он на автомате куда угодно доберется, в любом виде. Даже в самом непотребном.
***
Сквозь сон слышу, как долго и занудно пищит над ухом комар. Нет, не комар, телефон. Еле открываю глаза - темно и душно. Еще ночь? Где я? Телефон звонит и звонит. Я дергаю рукой и стаскиваю с лица одеяло. Тусклый бледный свет за окном режет глаза и отдается в затылке болью. Сесть нет никаких ни сил, ни желания и я кое-как переползаю, на спине, поближе к тумбочке и тяну к ней руку. Наконец, цепляю пальцами телефон... Но какими титаническими усилиями мне это дается! И головной болью!
- Ой-яй... Ох!
Рука с трубкой так и не доходит до уха и обессилено падает на грудь.
-М-м-м-м
Собрав волю в кулак, открываю крышку на мобиле, с трудом возюкаю ладонью по лицу, убирая волосы, и пытаюсь хоть одним разлипшимся глазком рассмотреть кто же там такой неугомонный.
Бесполезно. Еще раз провожу рукой по морде лица, смывая остатки сна, тяжко вздыхаю, как больная корова (и это правда) и концентрируюсь. Потом нажимаю кнопку отбоя - даже не понял толком кто это, но главное - не Наумыч. Снова закрываю глаза. Но лучше от этого не становится - начинает мутить и возбуждать рвотные рефлексы. Прикладываю руку к чугунному котелку, стараясь унять пульсирующую там боль... Пожалуй, лед лучше сгодится для этой цели. По-прежнему, не открывая глаз, пытаюсь собраться с силами, приподнимаю голову и со стоном сажусь в кровати. Меня ведет из стороны в сторону и, кажется, впереди никакого просвета.
- О-о-о-о...
Снова хватаюсь рукой за голову, где каждое движение отдается резким ударом в висках или затылке.
- Ой!
Кроме стонов, никаких других звуков я издавать сейчас не в состоянии. Откидываюсь назад на подушки, но это бьет такой болью, что я опять вою и сжимаю черепную коробку обеими руками.
- Ой... А-а-а!
Снова пытаюсь сесть и осмотреться. По крайней мере, я дома - возле кровати валяются мои грязные кроссовки. Походу Зима меня вчера чем-то конкретно траванул. После водки такого не бывает. Хотя... кто его знает, это туловище. Ничего не помню... даже как очутился здесь. Надо ж было так ужраться... Опираясь на обе руки, все-таки, сажусь, более - менее прямо.
- О-о-ох!
Но мотает из стороны в сторону, конкретно. И глаза толком открыть не могу, блин. Тяну одеяло к себе, а потом с усилием отбрасываю его в сторону. Опустив вниз голову, смотрю на себя и тупо зависаю - никак не пойму, почему я в одежде - в майке и джинсах. Совершенно все из башки вылетело. Снова вздыхаю и хватаюсь рукой за лоб - всякий мыслительный процесс сегодня не для меня.
- Ой!
Так, держась за голову, и сползаю с кровати. В душ! Только в душ! Причем башку - в самый, самый холодный!
***
Чуть-чуть ожив и переодевшись в халат, выползаю из ванной, на ходу раскручивая волосы и стаскивая с них резинку. Блин, сколько, все-таки, сложностей с этими волосами - шапочки, резники, заколки, прически... То ли дело раньше. На автомате надеваю резинку на запястье и расправляю волосы свободно болтаться.
С кухни доносится металлический звон и грохот, отзывающиеся в моих бедных мозгах визгливым набатом и я, морщась, иду туда... Это Анька гремит ложками и вилками в раковине. И ведь как нарочно - помоет и швыряет их обратно, помоет и швыряет... Она громко приветствует меня:
- Доброе утро страна!
- Доброе.
Как шилом в висок!
- О-о-о-о!
Сомова поднимает крышку на сковородке и сует в нее свой нос.
- Ну, что, фанат, будем завтракать?
Осторожно, чтобы не расплескать гремучую смесь, которая готова взорваться в голове, усаживаюсь на стул возле кухонного стола и пристраиваю ноги в шлепках на нижнюю перекладину.
- Ань, не кричи, пожалуйста. Я тебя прошу.
- Да кто кричит-то!
Ее голос буквально вонзается в барабанные перепонки. А когда она захлопывает крышку на сковородке это похоже на звон литавр в похоронной процессии над бренным телом Маргариты Ребровой. Закрыв глаза, прижимаю руку к виску и повышаю голос, стараясь не сорваться на крик.
- Ой!... Я, по-моему, попросил - потише можно?
Сомова оборачивается от плиты:
- Гош, ты чего?
Осторожно поставив локоть на стол, прикладываю к руке гулкий бочонок, который у меня сейчас вместо головы.
- Ничего, сделай мне кофе, пожалуйста, больше я ничего не хочу.
- Слушай, если хочешь кофе, сделай сам. Что не видишь, я у плиты торчу?
Мне остается лишь стонать и кряхтеть, а эта садистка начинает вдруг яростно дубасить ложкой по краю сковородки. У меня аж глаза закатываются от перезвона в черепушке:
-О-о-о-а-а-а!
Ей бы доктором Менгеле в концлагере работать.
- Ань, я же попросил по-человечески, не греми.
- Слушай, Ребров, ты что прикалываешься или серьезно?
Продолжение на стр. Я - Маргоша. 25 серия
